Бронепоезд хочет стать локомотивом
С 1930-х годов оборонная промышленность играла огромную роль в советской экономике. После перестройки ее значение в экономическом и социальном плане свелось к минимуму, но со времени присоединения Крыма в 2014 году и обострения разногласий с Западом роль оборонки заметно возросла. Последнее пятилетие Россия инвестирует огромные деньги в модернизацию заводов и производство вооружений. Эксперты считают, что ОПК может быть драйвером развития страны, главное, чтобы военные расходы не шли в ущерб другим зависимым от бюджета сферам.
В последние годы Россия существенно нарастила военные расходы и возвращает себе позиции одной из самых милитаристских стран мира. По данным Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), ведущего статистику военных расходов, с 2011 года расходы российских властей на оборонку перевалили за $70 млрд и только в 2015 и 2016 годах немного недотянули до этой планки ($66,4 млрд и $69,2 млрд). Снижение в последние два года можно связать с падением курса рубля и уменьшением рублевых расходов в долларовом эквиваленте, в котором и ведется подсчет: доллар подорожал, соответственно, в пересчете на валюту рублевые расходы России стали казаться скромнее.
После присоединения Крыма и последовавшего конфликта с Украиной и Западом новости о военных успехах армии не сходят с полос провластных изданий и вечерних выпусков проправительственных телеканалов, что также говорит об особом месте армии и оборонно-промышленного комплекса в политике Кремля.
Между тем в России продолжается экономический кризис, и споры вокруг целесообразности высоких военных расходов в среде экономистов и военных экспертов не стихают. BG попытался разобраться, идет ли на пользу национальной экономике повышенное внимание власти к ОПК.
Третье призовое
По данным Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), в 2016 году Россия вышла на третье место в мире по объему военных расходов, уступив только США и КНР. Самой щедрой на военные расходы страной остаются Соединенные Штаты Америки. В прошлом году они потратили на укрепление обороноспособности $611 млрд (36% от всех мировых расходов на военные нужды), обогнав по этому показателю КНР почти в три раза: Китай на те же цели израсходовал $215 млрд (13% от мировых расходов).
Россия на фоне двух крупнейших мировых экономик смотрится скромно: военные расходы в прошлом году составили $69,2 млрд, что составляет 4,1% от мировых трат. Стоит отметить, что в долларовом эквиваленте российские расходы 2016 года не самые крупные за последнее время: в 2011-2014 годах Россия тратила больше долларов на оборонку (от $70,2 до $88,4 млрд в разные годы периода).
Говоря о военных расходах, стоит учитывать объем экономик стран, позволивших себе крупные (и по большей части безвозвратные) траты. ВВП США, по данным Международного валютного фонда, в 2016 году достиг $18,6 трлн, то есть расходы на военные нужды составили 3,3% от объема экономики. Исходя из отчета МВФ, ВВП Китая за тот же год составил $11,4 трлн, а военные расходы составили 1,9% от валового внутреннего продукта страны. По оценке МВФ, российский ВВП составил $1,27 трлн. Таким образом, военные расходы России в 2016 году заняли 5,45% российского ВВП.
Среди экономистов и военных аналитиков нет единой точки зрения о максимально допустимом объеме затрат, не приносящем вреда экономическому развитию страны. Так, опальный экономист, бывший ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев в статье в журнале Forbes заявлял, что Россия не выдержит военные расходы в размере 4% от ВВП. По его мнению, повышенные расходы приведут к растрате Резервного фонда и к последующему сокращению невоенных трат, что, в свою очередь, увеличит социальное напряжение в стране.
Другую планку называет заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий (АСТ, научно-исследовательская организация, изучающая ОПК и вопросы военно-технического сотрудничества) Константин Макиенко. Он полагает, что 4-4,5% ВВП в год на военные расходы не принесут вреда хозяйству страны, но превышение этой планки все же нежелательно. "На мой взгляд, в специфических российских условиях, когда спрос на высокотехнологическую продукцию формируется главным образом государством, военные расходы на уровне 4% или даже 4,5% находятся в положительной зоне. Более высокие расходы, особенно если это не один и не два года, а в течение длительного периода, начали бы оказывать отрицательное влияние на долговременные перспективы экономики", — считает эксперт.
Вынужденная милитаризация
Ряд экспертов подчеркивает положительную роль военных расходов на экономическое развитие страны. Ведущий аналитик Центра прикладных исследований и разработок НИУ ВШЭ Александр Травин считает, что гособоронзаказ (ГОЗ) выступает одним из ключевых драйверов развития экономики.
"За счет оборонных расходов государство стимулирует высокотехнологический сектор экономики. Кроме того, нельзя забывать, что в период 1990-х годов оборонно-промышленный комплекс критически недофинансировался, поэтому активное наращивание ГОЗ в последние несколько лет является скорее компенсирующей мерой, нежели призвано "милитаризовать" российскую экономику. Среди негативных эффектов высоких оборонных расходов обычно отмечают отвлечение бюджетных средств и научно-исследовательских кадров от развития гражданских отраслей и социального сектора, однако в России они компенсируются ростом занятости, доходами от высокотехнологичного оборонного экспорта и потенциалом конверсии оборонных и гражданских производств", — перечисляет господин Травин.
При этом аналитик считает эффективность выполнения гособоронзаказа невысокой. "Нельзя не обратить внимание на проблемы эффективности выполнения государственного оборонного заказа и расходования бюджетных средств на модернизацию ОПК", — добавляет научный сотрудник НИУ ВШЭ.
Как говорят представители промышленных кругов Петербурга, немалый объем средств, выделяемых на модернизацию производств и научные исследования, находится в "зоне риска". По некоторым оценкам, "отмываться" может 10-30% средств, выделяемых государством на ОПК.
Константин Макиенко согласен с тем, что высокие оборонные расходы призваны в первую очередь компенсировать отсутствие вливаний предыдущего периода. "По европейским стандартам в России в последние годы действительно были высокие военные расходы. Это расплата за двадцать лет недофинансирования вооруженных сил и ОПК. Пришлось одновременно решать сразу ряд дорогостоящих задач — перевооружать армию, интенсифицировать (а точнее — возрождать) ее боевую подготовку, восстанавливать разрушенную военную инфраструктуру. По мере решения этих задач и оборонные расходы будут относительно снижены, собственно, уже начали снижаться", — поясняет он.
Господин Макиенко подчеркивает, что польза от расходов на оборонку может быть извлечена только при сбалансированности ее финансирования. "Положительный эффект заключается в том, что обеспечивается развитие высокотехнологичных отраслей экономики, прежде всего машиностроения, создаются качественные рабочие места, прямо или косвенно финансируются наука и образование, в целом повышается экономическая и общая, системная, конкурентоспособность страны", — говорит аналитик.
Научный сотрудник Шведского агентства военных исследований Томас Малмлоф также говорит о важности баланса военных и социальных расходов. "Расходы на оборону оправданы как вид национального страхования. Оно обеспечивает базу для экономической деятельности граждан и их инвестиций. С другой стороны, деньги, ушедшие на страховку, уходят безвозвратно, их нельзя направить на сферы, которые обеспечили бы большую доходность. Пока страховая премия низкая, это не имеет большого значения. Но когда расходы на оборону увеличиваются в разрезе ВВП, они могут вытеснить госрасходы на образование и инфраструктуру. Именно поэтому они могут негативно повлиять на долгосрочное экономическое развитие", — отмечает господин Малмлоф.
Константин Макиенко в противовес своему шведскому коллеге считает, что расходы на образование в его нынешнем виде — прожигание ресурсов: "Образование, перед тем как повышать его финансирование, неплохо бы реформировать. С точки зрения стимулирования экономики реальную пользу принесли бы инвестиции в инфраструктуру".
Инструмент разгона экономики
В истории известно несколько примеров, когда ОПК служил мощным драйвером экономического развития. "Хрестоматийным примером в данном случае могут выступить Соединенные Штаты, в которых крупные бюджетные военные программы исторически содействовали научно-технологическому и инновационному развитию. В частности, вливания в ОПК перед Второй мировой войной способствовали окончательному выходу США из Великой депрессии, тогда как гражданские программы "нового курса" Франклина Рузвельта с этой задачей не справились", — говорит Александр Травин.
Аналитик ВШЭ также приводит примеры военных операций США в Афганистане и Ираке, сгладивших последствия "кризиса доткомов" начала 2000-х годов. В российском историческом опыте он выделяет периоды 1930-1945 годов, 1945-1970 годов — в эти временные отрезки значительные оборонные расходы подстегивали рост ОПК в стране. Но в современных условиях достичь роста экономики благодаря ОПК будет непросто. "При планировании государственного оборонного заказа и формировании программ поддержки ОПК нужно уделять внимание анализу и прогнозированию внешних эффектов для гражданских секторов промышленности и науки. За счет такого комплексного подхода американские оборонные программы становятся драйверами экономического роста. Если же оборонный сектор будет оставаться закрытым "черным ящиком", работать только на собственные нужды, то положительных эффектов не будет", — заявляет эксперт Высшей школы экономики.
По словам Константина Макиенко, для "разгона" экономики расходы на ОПК должны быть очень высокими. "Чтобы добиться значимого макроэкономического эффекта, нужно действительно сильно милитаризовать экономику, довести военные расходы до уровня 15 и более процентов ВВП. В мирное время эффект такой милитаризации будет кратковременным, а расплата — очень дорогой. Оборонная промышленность важна не своими количественными, а качественными показателями. В любой экономике мира оборонка дает незначительную долю ВВП, но концентрирует высокие технологии", — считает эксперт Центра АСТ.
Стоит отметить, что оборонные расходы сдержали падение российской экономики в последние годы — без них падение было бы на 0,1-0,2% сильнее. Но спровоцировать рост ВВП они не смогли.
Томас Малмлоф отмечает, что за гипотезу развития экономики через оборонные сектора выступают как минимум два аргумента. "Во-первых, стимулирование оборонного сектора приводит к увеличению спроса в других секторах, к так называемому эффекту мультипликатора. Второй аргумент связан с возможным перетоком военных НИОКР в гражданские сферы. Гражданские применения военной техники помогут диверсифицировать российскую экономику и уменьшить ее зависимость от нефтегазового сектора", — перечисляет эксперт.
Но эти эффекты не окажут на экономику значительного влияния, считает он. "Мультипликаторы затронут такую относительно небольшую часть российской экономики, как оборонная промышленность. Они будут слишком малы. Второй аргумент может иметь некоторую достоверность, но, вероятно, в очень ограниченной степени. Верно, что многие, не в последнюю очередь американские, военные разработки нашли гражданское применение. Но поскольку западные экономики продвинулись в сторону экономики знаний, гражданские продукты, примененные в ОПК, стали более частыми, чем военные эффекты на гражданские сферы. Но гражданские запросы часто не соответствуют военным потребностям, поэтому переток технологий может потерять всякий смысл. Например, военные заинтересованы в еще более быстрых самолетах, что не работает в производстве гражданских самолетов", — привел пример господин Малмлоф.
Перспективы конверсии
Опрошенные BG эксперты скептически относятся к перспективе перехода оборонных заводов на выпуск гражданской продукции. Александр Травин приводит в пример опыт предыдущей конверсии на рубеже советского и российского периодов истории. "Если говорить о некоей общей модели конверсии, российская оборонка с учетом накопленных компетенций могла бы ориентироваться на различные рынки b2b и b2g как непосредственно в РФ, так и выходить на рынки развивающихся стран, но работа напрямую с потребительским рынком, как в перестройку, вряд ли будет успешна", — считает он.
Причина отчасти состоит в изношенности средств производства. "Широко применяется тяжелый ручной труд — например, в кораблестроении, при этом действенных административных или финансовых рычагов, мотивирующих к повышению производительности труда, сокращению издержек и внедрению технологических и управленческих инноваций в ОПК на сегодняшний день нет", — отмечает эксперт.
Как считает Томас Малмлоф, потенциал российского ОПК к конверсии гораздо куда более ограничен, чем принято считать. "ОПК в последние годы имел ограниченные возможности к выявлению новых сегментов гражданского рынка и производству на эти рынки. Кроме того, усилия российских предприятий по поиску гражданского применения для своих военных технологий до сих пор были ограниченными, на них тратились небольшие ресурсы", — говорит он.
По мнению господина Малмлофа, в отдельных случаях конкуренция со стороны иностранных компаний может оказаться слишком интенсивной. Например, мировой рынок крупных пассажирских самолетов сегодня насыщен европейскими Airbus и американскими Boeing. Поэтому представляется маловероятным, что Россия найдет подходящую рыночную нишу для российского пассажирского самолета, тем более что ожидаемый объем производства, о котором идет речь, довольно ограничен. "Конечно, в этом случае можно создать административный ресурс на внутреннем рынке, заставив российские авиакомпании покупать самолеты внутреннего производства. В таких условиях, однако, без конкуренции и гарантированной доли на рынке, сомнительно, что вы создадите достаточно хороший самолет", — заявляет он.
Другим направлением диверсификации могло бы стать наращивание экспорта вооружений. Здесь, по словам Томаса Малмлофа, у России есть серьезные конкуренты. "Россия в настоящее время испытывает давление как со стороны Китая — в недорогом сегменте вооружений, так и Франции — в отношении более совершенных вооружений, предназначенных для богатых стран", — говорит шведский эксперт.
Константин Макиенко отмечает, что усилия по диверсификации выпуска продукции предпринимались заводами с 1990-х годов. Но это возможно не всегда и не везде. "Например, в сегменте производства ракетной техники или боеприпасов, порохов такая диверсификация практически невозможна. А что касается других отраслей, тут вопросов больше к государству. Государство как-нибудь стимулировало российские авиакомпании к закупкам отечественных воздушных судов? Что было сделано для продвижения, например, Ту-204, на экспорт, когда это еще было возможно? В общем, это скорее вопрос качества политического руководства страны и качества промышленной политики российских правительств", — уверен он.
По мнению Томаса Малмлофа, переход на гражданскую продукцию и увеличение военного экспорта важны в первую очередь для самого ОПК. "Вероятность того, что ОПК окажет серьезное позитивное влияние на российскую экономику низка. Оборонная промышленность — не такой уж большой сектор экономики по сравнению с нефтью и газом, а что касается экспорта вооружений, то российские СМИ отмечают, что сейчас он меньше российского же экспорта сельскохозяйственной продукции", — высказывает сомнение аналитик.
По данным комитета по промышленности Петербурга, пятая часть трудовых ресурсов городской промышленности, или 70 тыс. человек, работает на оборонных предприятиях. ОПК города образуют более 160 крупных и средних предприятий в области судостроения, радиоэлектроники, приборостроения, создания авиационного и космического оборудования. С 2012 года объем выполняемых работ по ГОЗ вырос почти в 3,5 раза, констатируют в комитете.